Лет в сорок я впервые нанял водителя.
Сорвал спину и разгрузка коробов с товаром превратилась в сущую муку.
Торговля была неплохая, денег хватало, и я обзвонил знакомых, чтобы порекомендовали какого-нибудь непьющего добросовестного спокойного человека.

Вскоре я встретился с кандидатом.
Он раньше водил «Газель» какого-то рыночного торговца, но недевно тот свернул дела, и теперь Саша работал сторожем на стоянке, и был готов перейти ко мне.

Я рассказал ему, что надо будет с экспедитором ездить в Москву за товаром, грузить-разгружать, ревизировать в магазине неработающие игрушки и, при возможности, ремонтировать их, либо отсортировывать их на возврат поставщикам, готовить к продаже детские велосипеды, и вообще быть в магазине мастером на все руки. Ну и обычные водительские обязанности на нём, как-то — эксплуатировать машину надлежащим образом, и вовремя производить все регламентные работы.
Предложенная зарплата его устроила, и он был готов приступить к работе хоть прямо сейчас.

Я осведомился — не подставит ли он своего теперешнего работодателя неожиданным увольнением, и сказал, что готов подождать, пока Саша отработает на этой автостоянке, пока ему не найдут замену.
Он ответил, что с этим никаких проблем, и назавтра принес уже мне свои документы.
Однако, вскоре я случайно встретился с этим его работодателем.

Он оказался моим старым приятелем.
Шутливо, но с долей серьёзности он мне сказал:
— Что же ты, Витя, чужих работников переманиваешь? Нехорошо, нехорошо… Хоть бы позвонил, переговорил…
Я расстроился:
— Серёга, извини! Я же разговаривал с ним на эту тему. Он сказал, что никаких проблем…
— Всё равно нехорошо. Проблем действительно никаких. Но надо было позвонить. Проблемы будут… У тебя… С ним… Но я тебе о них заранее рассказывать не буду. Нет, не пугайся, — воровать он не будет. Но в скорости поймешь, что я поразумевал.

А Саше я показал особенности управления Транспортёром, на котором ему предстояло ездить, покатался пассажиром с ним по городу, доброжелательно проконтролировал, как он собирает велосипеды и ковыряется с браком, предложил, чтобы для простоты общения он называл меня Николаичем и на «ты», и, несмотря на появившееся у меня к нему чувство необъяснимой антипатии, полагал, что с работой он справится, и я вздохну свободно.

Экспедитором ездила с ним Лена — мой зам.
Я уже давно приказом назначил её заведующей. Большую часть повседневных вопросов в магазине и возникающих проблем решала она. И товаром она занималась.
И вот, не прошло и недели, как она заговорила об увольнении этого Саши:
— Николаич, ищи другого. Я не могу с ним ездить! Ты знаешь — после того, как мы с тобой перевернулись на «шестёрке», я не терплю быстрой езды. Но он вообще полный тормоз! Вот мы подъезжаем к нерегулируемому перекрёстку. У нас — главная. Справа и слева стоят — нас пропускают, в соответствии с Правилами. И он встаёт. Смотрит испуганно по сторонам, потеет, сморкается и не трогается с места. Сзади сигналят, с боков мигают, он — стоит. Потом те, что стоят на второстепенных, начинают трогаться, а он теперь наконец рожает, и тоже трогается. Они пугаются, сигналят, и встают. Он — тоже.
Или, едем по Рязанке. Он всегда в правом ряду. Упрется в фуру, и едет за ней. Две полосы для движения в нашем направлении, но обогнать кого-то для него мука смертная. Фура — шестьдесят, и он — шестьдесят. Фура сорок, а его это не напрягает, так за ней и едет. Николаич! У него всегда сопли! И он, с бульканьем, постоянно втягивает их в себя! Меня от него тошнит!

Я возразил:
— Ну, как я его теперь уволю? Он же ту работу потерял! Потерпи — может насморк у него пройдет, и на дороге он освоится…
— Тебе легко говорить! Ведь, терпишь-то не ты, а я!



На выходные я разрешил Саше воспользоваться фургоном — что-то перевезти на дачу.
В понедельник он с гордостью продемострировал мне линолеум, которым он застелил фанерованный пол в фургоне, закрепив его по периметру саморезами через каждые десять сантиметров.
Очень удобно при погрузке — картонный короб с товаром поставил в фургон, толкнул его, и он едет по скользкому линолеуму аж до передней стенки.

Я огорчил его:
— Это ты зря! Зимой ты на обуви занесёшь в кузов снег, и на этом полу будешь здесь падать с кувырками. Да и после дождя мокрыми подошвами мы здесь будем опасно скользить.
— Нет, николаич! Нормально! Я не буду падать!
— Будешь. И я буду! Сними!
И поговорка мне тут вспомнилась — услужливый дурак опаснее врага.

Прошла ещё неделя.
Снова неприятный разговор с Леной:
— Николаич! Я отказываюсь с ним ездить за товаром. Езди ты! Плати мне меньше. Я буду заниматься только магазином и товаром в магазине. А в Москву с ним ездить отказываюсь! Несколько часов в день проводить с ним невозможно! Он хлюпает носом. Я всё время сижу отвернувшись, чтобы меня не вырвало! У меня от этого уже шея болит. Тебе жалко его, но не жалко меня! Хорошо! Твоё право. Но не надо жалеть его за мой счет. Давай, закупками будешь заниматься ты!

По ряду причин её предложение меня не устраивало.

Я позвонил Сергею — хозяину автостоянки. После обена приветствиями перешёл к главной теме:
— Слушай, а ты возьмешь Сашу назад сторожем?
— Ха-ха! Помнишь, ты мне рассказывал анекдот про диагноз: «Психических отклонений нет, — просто мудак!» Вот этот Саша и мне на хер не нужен был. Я его терпел только из жалости, потому что он убогий. А, когда ты его забрал, я, на самом деле, обрадовался. Вот, думаю, пускай Витя теперь с этим дурачком лиха хлебнёт! И поделом тебе! Не будешь работников переманивать!
— Серёг, ну я же тебе объяснял — не переманивал я! Я специально с ним этот вопрос обговаривал…

В общем — Серёге этот Саша был не нужен.

Сашу я попросил написать заявление об уходе, выплатил ему месячный оклад в качестве компенсации, и мы расстались без обид. Очень скоро он нашел работу на грузовой «Газели».
А я начал закидывать удочки через знакомых в поисках нового водителя, будучи при этом сам и водителем, и грузчиком, и бракёром, и администратором.
Свято место пусто не бывает, и вскорости я познакомился со следующим претендентом, о котором расскажу позже.

источник: http://nemolodoj.livejournal.com/